«Кусок мяса был куском жизни»
по моему хороший заголовок для книги про концлагерь,* и фразу «кусок мяса» можно понимать как в прямом, съедобном смысле, как и в переносном – применительно к заключенным и их куску жизни. жизни жестокой, несправедливой и быстро заканчивающейся.
в чем я нахожу неоспоримое преимущество романа – так это в интонации. она спокойная, насколько спокойно можно писать о жизни в концлагере. тут нет истерики и размазывания соплей, как в «черной книге» гроссмана/эренбурга, но от этого «искра жизни» только выигрывает. тут нет дешевых приемов выжимания слез с помощью максимально возможной экспрессии (вспомним, как гроссман не раз и не два говорит про миллионы ног, оставивших свои последние следы в треблинке). тут нет проклятий в адрес нацистского режима, да и прямых обвинений тоже.* тут есть описание жизни в концлагере, искры жизни, которая очень легко может погаснуть, но может и разгореться.
РИСУНОК надпись на воротах бухенвальда
читая роман, так и напрашивались сравнения с прочитанной незадолго до этого книгой «бухенвальд: сборник документов». плац для переклички, виселицы, крематорий, роковая надпись на воротах, трудовой лагерь (а не лагерь уничтожения), отсутствие газовых камер* – в концлагере меллерн, куда попал главный герой «искры жизни» можно легко признать бухенвальд. но сам автор в тексте разделяет эти два лагеря.
конечно, сравнивая «искру жизни» и «черную книгу», важно учитывать и какую цель поставил перед собой каждый автор, и как он идет к этой цели. для гроссмана/эренбурга важно любой ценой вызвать водоворот эмоций, чтоб ярость благородная вскипала как волна,* для ремарка показать, что даже в скотских условиях концлагеря еще не все потеряно. если не брать в расчет немцев, в романе неожиданно мало отрицательных персонажей, там скорей поделятся последним куском хлеба, чем предадут за этот же кусок. ну вот разве что староста хандке, наделенный властью, а потому чувствующий свою безнаказанность. «На воле он, наверное, ни за что бы не убил человека», – говорит о нем один из героев. философское просто замечание.
про любую книгу можно написать пространную рецензию, а можно – выразить смысл одним предложением, одной фразой, порой даже – одним словом. для «искры жизни» этим словом стало бы «сопротивление».* именно сопротивление – это тот стимул для дальнейшего существования старожилов малого лагеря, «то, ради чего». вот что говорит об этом один из героев, бухер: «Сломить можно почти любое сопротивление. Для этого только требуется достаточно времени и случай <…> Наша весьма слабая воля к сопротивлению – это то единственное, чем мы обладаем». ключевые слова тут – «почти любое». почти любое, но не всякое.
в книге достаточно много моментов, которые заставляют задуматься – вот главный герой, пятьсот девятый, подкупает хандке, чтобы тот не докладывал о нем нацистам. всем ясно, что заплатив однажды, придется платить и дальше, пока ресурсы не закончатся, да и хорошо налаженная «коммерческая система» ставится под угрозу. так можно ли «рисковать жизнью дюжины узников, чтобы один из них прожил на два-три дня дольше»?* выбор просто экзистенциальный, и с необходимостью такого выбора лучше сталкиваться на страницах книг, чем в реальной жизни.
если попытаться проанализировать саму композицию, то легко заметить, что неспешное, протяжное действие романа, к концу становится все динамичнее, богаче на события, и если в начале повествование, по сути было безальтернативным, то в завершающей части то и дело задумываешься «почему произошло именно так, а не иначе?», и вполне серьезно переживаешь за судьбу героев. конечно, для выжимания эмоций у читателей, все можно было завершить какой-нибудь кровавой мясорубкой, но не раз уже отмечалось, что автор идет по иному пути. формально, финал книги можно назвать хэппи-эндом, и встреча двух одиноких сердец* влюбленных в финале является логическим завершением романа, и совсем не раздражает, как это бывает в других книгах.
аллюзии и примечания:
хороший заголовок для книги про концлагерь – прежний заголовок, «смерть героя» был необычайно удачен, но как и в случае с одноименным романом ричарда олдингтона, он был жутчайшим спойлером, уже с самого порога рассказывая, что ждет в финале.
тут нет <…> прямых обвинений – sapienti sat, всегда лучше прочитать между строк, чем когда тебе капают и капают на мозги всеми этими слезоточивыми описаниями.
отсутствие газовых камер – когда я встречаю подобные упоминания, так и хочется спросить: а в каком концлагере они были? точнее – в каком концлагере они использовались для массового уничтожения людей?
этим словом стало бы «сопротивление» – от фразы «борьба за выживание» пришлось отказаться из-за явных отсылок к дарвинизму.
чтоб ярость благородная вскипала как волна – думаю указывать источник аллюзии сродни моветону.
можно ли «рисковать жизнью дюжины узников, чтобы один из них прожил на два-три дня дольше»? – в романе (это авторский текст, но авторское ли мнение?), одним словом «нельзя», однозначно отвергается подобный вариант милосердия – «это неписаный жестокий лагерный закон, благодаря которому они до сих пор остались в живых».
встреча двух одиноких сердец – докатился, пишу штампами всякую «живопИсь». впрочем слово «влюбленные» в данном случае тоже не самое удачное (вспомнился отзыв на «альпийскую балладу» быкова, где разбирается похожий случай любви в экстремальных условиях).